У меня было несколько сборников детских песен. (Правда, довольно рано я их променяла на другие имеющиеся у родни кассеты и диски, потому что рок и классика вызывали у меня совсем другие, новые и несравнимые чувства.) Имелся среди них и состоящий целиком из исполнений Клары Румяновой, где между белогривых лошадок, мам мамонтят и прочих милых зверят затесалась данная задорно-робингудская прелесть:

"Привет вам, тюрьмы короля,
Где жизнь влачат рабы!
Меня сегодня ждёт петля
И гладкие столбы.

Так весело, отчаянно
Шёл к виселице он.
В последний час
В последний пляс
Пустился Крошка Джон."

К кому-то из старших я тогда пристала с вопросом:
— А почему он танцевал, если его хотели убить и всё так грустно?

Жертва детского любопытства (бледнея и ломаясь):
— Ээ... ну... он хотел показать, что не падает духом и не сдаётся!

Мелкая я (с облегчением):
— Ой, как хорошо! А то я уж думала, что это про то, как он в петле дёргался.

Теперь, если всё грустно, но вечером должны быть танцы, я вспоминаю этот диалог и не сдаюсь